Епифаний Премудрый – создатель первого жития Преподобного Сергия Радонежского и «первый профессиональный русский писатель»

Имя Епифания Премудрого в обширной литературе, посвященной исследованию его творчества, всегда сопровождается торжественными оценочными определениями – выдающийся, талантливый, глубоко образованный и даже «первый профессиональный русский писатель». Но и в светских и в богословских филологических трудах его главной заслугой, духовным подвигом признается создание двух житий – Сергия Радонежского и его старшего брата Стефана, епископа Пермского. В то же время тексты этих произведений служат косвенными источниками сведений о самом Епифании, помогают восстановить некоторые обстоятельства его жизни.  Именно начальные главы «Слова о житии и учении святаго отца нашего Стефана бывшаго в Перми епископа … от него же и крещении быша пермичи») позволяют думать, что Епифаний Премудрыйродился в Ростовской земле и был сверстником Стефана, хотя год его рождения точно установить невозможно – полагают, что он жил во 2-ой пол. XIV – 1-ой четв. XV в.[1]  Вместе с будущим Пермским епископом он учился в Ростовском монастыре Григория Богослова, так называемом Затворе, и был с ним дружен: он пишет, что нередко «спирахся» со Стефаном о понимании текстов, «распытывая» смысл написанного, и бывал ему иногда «досадитель». В молодых годах Епифаний становится иноком Ростовского монастыря и продолжает заниматься «книжным художеством». «В граде Ростове, – указывает он сам, – у святого Григория Богослова, в монастыри нарицаемом Затворе близ епископии… книги многы бяху ту доволны».

О том, что в Григорьевском монастыре действительно имелось большое книжное собрание, можно судить по тому, как часто и искусно в текстах своих произведений Епифаний использовал цитаты из древних авторов. В.О.Ключевский  писал: «По цитатам и трудам его видно, что он читал хронографы, палею, лествицу, патерик и другие церковно-исторические источники»[2]. Он прекрасно знал Псалтирь, Новый завет и ряд книг Ветхого завета, был хорошо начитан в святоотеческой и агиографической литературе: например, в Житии Стефана Пермского приведено 340 цитат из Священного Писания, в том числе 158 –  из Псалтири.

 Создавая восторженную похвалу Стефану, Епифаний писал, что тот уже в юности был «как древо плодовитое, посаженное у источника водного, что он «святые книги писал хитро, и гораздо, и борзо», а «желая большего разума... изучил он греческую грамоту, и книги греческие изучил, и добре читал их, и всегда имел их при себе». Все эти оценки и характеристики можно отнести и к самому Епифанию, которого считали одним из самых образованных людей своего времени, за что и стали называть Премудрым. Так же как Стефан Пермский,он знал греческий язык и использовал в своих сочинениях греческие слова: в Житии Сергия Радонежского, рассказывая о медведе, которого приручил Преподобный, он называет его греческим словом – «зверь, именуемый аркуда».Однако при этом о себе самом Епифаний пишет в уничижительном тоне: «Худ разум и промысел вредоумен, не бывшю ни в Афинах от уности, и не научился у философов их ни плетения риторьска, ни витийскых глагол, ни Платоновых, ни Аристотелевых бесед не стяжал, ни философия, ни хитроречия не навыкох».

Между тем другие сочинения Епифания Премудрого, например, «Слово о житьи и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русского», подтверждают обратное: их автор был знаком с трудами Платона и Пифагора, «две главе бышя философомЪ», «великого Дионисия» (Дионисия Ареопагита), с «Диоптрой» Филиппа Пустынника[3]. Кроме того, из Похвального слова Сергию Радонежскому, надписанного именем Епифания,   следует, что он много путешествовал и побывал в Константинополе, на Афоне и в Иерусалиме. До нас дошло также «Сказание» Епифания «мниха», в котором содержится подробное описание пути в Иерусалим. И хотя установлено совпадение большей части текста этого памятника с «Хождением» архимандрита смоленского Богородичного монастыря Агрефения (Грефения), возможно, что монахом, совершавшим паломничество в Святую землю после 1370 г. был именно Епифаний Премудрый.

 Современники называлиЕпифания Премудрого учеником Сергия Радонежского: Пахомий Серб, переработавший в XVв. первоначальный текст Жития Сергия Радонежского, в послесловии к нему писал, что Епифаний Премудрый «много лет, паче же от самого взраста юности», жил вместе с Троицким игуменом. Более или менее определенно известно только, что в 1380 г. Епифаний Премудрый жил в Троице-Сергиевой лавре и был тогда уже взрослым, грамотным, опытным книжным писцом и «изографом». Сохранился написанный им там в это время Стихирарь,  с целым рядом содержащих его имя приписок, в том числе о событиях в монастыре уже после Куликовской битвы.

  После смерти своего учителя в 90-х годах Епифаний переселяется в Москву. Здесь произошло очень важное событие в его судьбе: он познакомился с Феофаном Греком, который, как он пишет, «великую к моей худости любовь имеяше»,  любил к нему ходить беседовать. Об этом мы также узнаем из текста послания Епифания архимандриту Кириллу. Предыстория его появления такова: в 1408 г., во время нашествия Едигея, Епифаний Премудрый укрылся в Твери, где познакомился с архимандритом Спасо-Афанасьева монастыря Корнилием, в схиме Кириллом. Спустя шесть лет архимандрит Кирилл вспомнил о виденных им в Евангелии у Епифания Премудрого четырех необычных миниатюрах с изображением константинопольского храма святой Софии. В ответ на это в 1415 г. Епифаний Премудрый и написал ему свое послание, сохранившееся в единственном списке. В этом письме или отрывке из него, озаглавленном «Выписано из послания иеромонаха Епифания, писавшего к некоему другу своему Кириллу», речь идет о Феофане Греке как об авторе рисунка, скопированного Епифанием Премудрым и заинтересовавшего Кирилла. Только из этого послания известно, что Феофан Грек расписал более сорока каменных церквей в Константинополе, Халкидоне, Галате, Кафе, Великом и Нижнем Новгородах, в Москве, а также «каменную стену» у князя Владимира Андреевича и терем у великого князя Василия Дмитриевича. Но самым ценным для современных читателей являются включенный в текст послания рассказ о личных впечатлениях автора от общения с Феофаном Греком. Епифаний вспоминает о его великом таланте и обширной образованности, отмечает необычайную свободу поведения художника, который, работая, никогда не смотрел на образцы, беспрестанно ходил и беседовал, причем ум его не отвлекался от живописи. В этом письме Епифаний Премудрый между прочим называет и себя «изографом», а из того факта, что он сумел скопировать рисунок Феофана Грека, ясно, что он был достаточно искусным книжным графиком-миниатюристом. Тем самым созданный Епифанием текст «воспоминаний» о Феофане Греке также становится источником фактов для его собственной биографии.

В 1415 году Епифаний Премудрый возвращается в Лавру. По отдельным записям и сообщениям можно установить, что в это время  он занимал значительное положение в обители: о его рукоположении в сан священника мы узнаем из позднего заглавия Жития Стефана Пермского, в котором он назван  «преподобнымъ во священноинокыхъ отцемъ нашимъ Епифаниемъ», а Пахомий Серб замечает, что он «бе духовник в велицей лавре всему братству».

Главным делом жизни Епифания явилось создание жития его учителя Преподобного Сергия. Он начал работать над ним, по собственным словам, после кончины Преподобного, последовавшей в 1392 г.: «по лете убо единем или по двою по преставлении старцеве начях подробну мало нечто писати», т.е. в 1393 или 1394 году, и трудился более четверти века, «имеях же у себе за 20 лет приготованы такового списания свитки». Житие Сергия Радонежского в епифаниевской редакции было закончено, по мнению многих исследователей, в 1417-1418 гг., через 26 лет после смерти Преподобного. В предисловии к нему автор-«списатель» так объясняет причины, побудившие его к писанию: «Дивлюся же, како толико лет минуло, а житие святаго старца не писано было; и о сем сжалихся зело, како убо таковый старец пречудный и предобрый, отнележе преставися 26 лет преиде, и никто не дерзняше писати о нем, ни дальний, ни ближний, ни больший, ни меньший». Но, пишет он, «любовь и молитва Преподобнаго того старца привлачит и томит мой помысл и принуждает глаголати же и писати… ». Он трудится для того, чтобы не забыли духовного подвига Пречудного старца – игумена всей Русской земли: «Аще убо аз не пишу, а ин никтоже не пишет, боюся и осуждения притчи онаго раба лениваго, скрывшаго талант и обленившагося».

Сознание своего долга, а также чувство искреннего восхищения учителем и любовь к нему придает житию теплоту и сердечность. Сквозь плетение словес – стиль орнаментальной прозы, созданный Епифанием Премудрым[4], – слышится искренний голос  ученика-повествователя. Сергий Радонежский у него не только подвижник, человек святой жизни, создатель великой Лавры, но и человек удивительной чистоты и простоты. Он прост, потому что не двуличен и не двоедушен: зная, что есть истина, он не уклоняется от нее никогда. Епифаний сравнивает своего учителя с «некыми санолюбцами» и с насмешкой, необычной для житийного текста, пишет о них: «друг пред другом скачущее, верътящеся и прехватающе…». В изображении Епифания Преподобный Сергий прежде всего труженик, но не только на духовной ниве. Он в прямом смысле принимает на себя тяготы других – трудится «как купленный раб», ходит в рубище, так что пришедший в монастырь крестьянин, рассказывается в главке «О худости порт Сергиевых и о некоем поселянине», не хочет признавать в нем игумена. Именно эти качества прославляет  Епифаний, искусно сплетая в последней части жития похвалу своему великому учителю: «…отцамъ отець и учителем учитель, наказатель вождем, пастырем пастырь, игуменом наставник, мнихомъ начальникъ… сущий вождь…».

К настоящему времени  «Житие Сергия Радонежского» уже имеет собственную историю, почти на семьсот лет пережив своего создателя, Епифания Премудрого. И это, как представляется, свидетельствует не только о большом писательском мастерстве автора, но и о его высоких душевных и духовных качествах, позволивших создать произведение, сохранившее, по словам В.О. Ключевского, великое духовное значение Преподобного Сергия и для далеких потомков людей XIVвека. Текст Жития епифаниевской редакции, включавший, как полагают, Предисловие, 10 главок и Похвалу Преподобному, неоднократно перерабатывался; одна из первых переработок была сделана уже в  XVв. Пахомием Сербом.  Пространная редакция Жития была помещена в 50-е годы XVI в. святителем Макарием в «Великие Минеи Четии» под 25 сентября, на рубеже XVII- XVIII вв. ее сокращенный вариант включен Димитрием Ростовским в «Книгу житий святых». В XIXв. жизнеописания Сергия Радонежского были составлены московскими митрополитами Платоном (Левшиным) и Филаретом (Дроздовым), а в  XXв. –  Патриархом Московским и всея Руси Алексием (Симанским).

Но бережнее всего к тексту Епифания Премудрого отнесся архимандрит Никон (Рождественский), составивший «Житие и подвиги преподобного и богоносного отца нашего Сергия, игумена Радонежского и всея России чудотворца», изданное в 1885. В Предисловии к своему труду он называет Епифания блаженным и преподобным,  присным и ближайшим учеником Преподобного Сергия, который старался в себе самом воплотить добродетели своего великого наставника, прошел под его руководством жизнь духовно-подвижническую и потому смог лучше, чем другие, списать жизнь своего святого старца.

Текст написанного Епифанием Премудрым жития вдохновлял не только церковных писателей, оно перерабатывалось, обрабатывалось, вплеталось в сюжеты светских произведений. История семьи Сергия Радонежского, рассказанная Епифанием, использована Д.М. Балашовым в романе «Симеон Гордый», им же написана и «Похвала Сергию Радонежскому». Но, пожалуй, полнее всего влияние епифаниевского текста ощущается в повести  Б. Зайцева «Преподобный Сергий Радонежский», изданной в 1925 г. в Париже. Размышляя о том, почему мальчик Варфоломей стал «одной из величайших слав России», народным святым, автор находит ответ на этот вопрос в первом жизнеописании Преподобного Сергия, сохранившем для нас его простоту, правду, святость, любовь к Истине.

Можно надеяться, что в этом году, объявленном годом Сергия Радонежского, когда исполняется уже 700 лет со дня его рождения, не будет забыт и труд его ученика Епифания Премудрого, которого Русская Православная церковь почитает в лике преподобных,  что он вновь послужит  для того, чтобы «восстановить в памяти знающих и рассказать незнающим дела и жизнь великого святителя, и провести читателя через ту особенную, горнюю страну, где он живет, откуда светит нам немеркнущей звездой»[5]. 

  В. Г. Дидковская, доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка и литературы НовГУ им. Ярослава Мудрого